Тридцать девять лет назад, 26 апреля 1986 года, в 4-м энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции прогремел взрыв. События этого дня навсегда запомнились всему миру, как самая страшная, самая крупная трагедия, связанная с радиацией.
О тех страшных днях вспоминает наш земляк Владимир Кошкин, который с 16 ноября по 15 декабря 1986 года и с 21 января по 1 марта 1987 года принимал участие в работах по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС в должности прораба электромонтажных работ.
Одни из первых
– По приезду в Чернобыльское управление «Гидроэлектромонтаж», которое было эвакуировано в город Украинка, что в 38 км от Киева, я и ещё три электромонтажника с нашего Верхневолжского управления – ГЭМ города Чайковский прошли первичный инструктаж и написали расписку о готовности при ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС получить радиационную нагрузку 25 рентген или бэр. Перед въездом в зону на КПП проверили наши документы и личные вещи. Руководитель участка провёл инструктаж, выдал индивидуальные дозиметры в виде пластинки размером 4 на 5 см в целлофановом пакетике, которые мы крепили на уровне груди на третьей пуговице спецодежды. Важным предметом был накопитель. Его мы должны были через 15 дней вахты сдать для определения полученной дозы радиации, а затем выдавались новые. Там же получили бесплатные талоны на питание в столовой. На складе участка выдали новую спецодежду и обувь. Жили ликвидаторы в пустующем многоквартирном доме, который в спешке покинули местные жители. Все жители города Чернобыль, а это почти 13 тысяч человек, ещё в мае 1986 года были эвакуированы. Мебель, одежда, книги, посуда – всё осталось. Мягкую мебель и прочую утварь пришлось выкинуть и всё промыть мыльным раствором.
Обстановка в городе была гнетущая. На улицах не было ни женщин, ни детей, только мужчины в спецодежде и защитных масках, да брошенные хозяевами собаки и кошки. Люди их к себе не подпускали – шерсть животных была источником опасности. А сколько фруктов наспело в садах! Собирать их категорически запрещалось.
В самом пекле
На вечерней планёрке участка ГЭМ встретился с руководителями работ по ликвидации аварии. Это были местные мастера и прорабы. Электромонтажники обеспечивали временное энергоснабжение строительных площадок, восстанавливали кабельные связи, освещение, монтаж щитов автоматики и контрольно-измерительных приборов внутри станции. Производили пуско-наладочные работы оборудования станции. На Чернобыльской АЭС после остановки были запущены первый и второй энергоблоки.
На первой же планёрке получил задание – срочно смонтировать трансформаторную подстанцию небольшой мощности (10/04 кВ) возле могильников – захоронений радиоактивных отходов дезактивационных работ. Закрепили за мной бригаду из прикомандированных электромонтажников, грузовой автомобиль и автокран. Необходимые материалы и инструменты мы с бригадой самовольно взяли на заброшенной базе Чернобыльского управления ГЭМ, которая находилась, как и другие строительные и монтажные управления и склады, вблизи от разрушенного четвёртого блока АЭС.
Могильники обустроили в 18 километрах от станции, в лесу, вырыли бульдозерами котлованы, траншеи размером 120х60х6 метров. Все необходимые работы по электроснабжению к вечеру были сделаны. На вечернюю планёрку подъехал из Ленинграда, с треста ГЭМ, заместитель управляющего и сразу определил мне задание – начать подготовку к работам по монтажу подстанции ОРУ-750.
Успешное начало монтажных работ на данной подстанции позволило развернуть и другие необходимые работы. Начали наращивать число монтажников, в основном командированных из управлений ГЭМ со всего Союза. Организовывались бригады, звенья на монтаж высоковольтного оборудования: выключателей, разъединителей, разрядников, трансформаторов тока, воздушных линий и прокладывались километры контрольных кабелей. К окончанию первой командировки, которая длилась месяц, на подстанции по 10-12 часов без выходных работали более 100 человек. На каждого выдавался пронумерованный, согласно списка, контрольный индивидуальный датчик – КИД. По окончанию работ датчики сдавали и в службе дозиметрического контроля определялись поглощённые дозы гамма и бета излучения.
Смерть, не видимая глазом
Работать на ОРУ приходилось в защитных масках, «лепестках», которые приходилось постоянно менять. После окончания работ отправлялись в бытовой корпус АЭС на обмывание. Мылись под душем усиленно с мылом и мочалкой, с обязательной проверкой радиационного загрязнения перед экраном так называемого «телевизора», измерительного комплекса. И не всегда с первого раза проходили контроль, приходилось возвращаться и снова мыться. Затем полностью одевали чистое нижнее солдатское бельё и верхнюю спецодежду. Непонимание вреда от радиации для человека среди ликвидаторов всё же было. Несмотря на разъяснительную работу и инструктаж, находились «смельчаки», которые пренебрегали личной безопасностью. Курили не в установленном месте, забывали надевать защитные маски, собирали в садах фрукты и ели их. После недолгого пребывания в зоне заражения у некоторых монтажников обострились хронические заболевания, которые были в стадии ремиссии или залечены. Их отправляли домой. Мы, здоровые, тоже чувствовали себя неважно. Несмотря на хорошее питание – наваристое первое, мясо, сметана, соки, фрукты и овощи, почти все ощущали слабость, головную боль.
P.S. Все ликвидаторы Чернобыльской катастрофы добросовестно трудились на опасных объектах и выполняли свою работу, хотя определённые сомнения возникали: слишком дорогой ценой велось это строительство, под угрозу было поставлено здоровье сотен и тысяч людей. Из нашего управления было командировано двенадцать человек. В течение последующих лет умерли восемь, остальные теперь инвалиды первой и второй группы.
Владимир КОШКИН