Двадцать седьмого января 1944 года советскими войсками была прорвана блокада Ленинграда, продолжавшаяся 872 бесконечных, как казалось жителям города, дня. Согласно страшной официальной статистике, за это время в городе погибли 642 тысячи ленинградцев: всего 3% от этого числа – от бомбёжек и артобстрелов, остальные – от голода. Но город выстоял…
Как люди выживали и выжили, как выстояли и не дрогнули, как не склонили головы перед страшным и бесчеловечным врагом, написаны тысячи рассказов, очерков, повестей и романов, снята не одна сотня фильмов – документальных, публицистических и игровых. Их невозможно читать и смотреть без содрогания, уважения и преклонения перед стойкостью, мужеством и героизмом ленинградцев.
В очередную годовщину прорыва блокады Ленинграда нужно обязательно вспомнить одну из памятных страниц истории Великой Отечественной войны – эвакуацию жителей города на Неве. Спасти тогда старались всё и всех, но в первую очередь – детей, величайшую ценность Страны Советов, её будущее. По-другому и быть не могло. Чтобы сохранить им жизнь, их, несмотря ни на что, вывозили в глубокий тыл, в том числе и к нам, в бывший Фокинский район.
«В силу неведомых причин эта тема была – нет, не запретной – непубличной», – подчеркнула директор Чайковского историко-художественного музея Раиса Романова. Требовалось тщательное и углублённое исследование, потому что имеющиеся сведения, к сожалению, были отрывочны, разрозненны и не систематизированы. Это белое пятно нашей истории постарался стереть воспитанник Чайковской СДЮТЭ, десятиклассник Валерий Гришин. С целью восстановления утраченных страниц истории Фокинского района, он впервые провёл комплексное исследование этой темы в рамках проекта «Спасённое детство: эвакуация ленинградских детей в Фокинский район Молотовской области (Пермский край) в 1941 – 1945 г.г.».
И у него получилось.
Путь в неизвестность
В июле 1941 года Государственный Эрмитаж эвакуировал детей своих сотрудников в Ярославскую область, деревню Искробол. Заведующей интернатом была назначена Любовь Владимировна Антонова (после войны все в музее называли её не иначе как «мама Люба»). Под её воспоминаниями подпишутся все, кому в те дни тоже довелось преодолеть этот невероятно сложный, страшный и тяжелейший, но спасительный путь с запада на восток страны, от войны к миру.
«Ехали поездом трое суток. Дорога оказалась безумно тяжёлой, ведь из Ленинграда в это время эвакуировались не только «эрмитажные» дети. Мы не только не могли всех ребят уложить на ночь, но даже посадить. Я не говорю о персонале, который стоял, а если и сидел, то только на подножке вагона, на ступеньках. Несмотря на большой запас воды, на вторые сутки она стала иссякать. Кипятка на станциях почти не было, а если и был, то мизер – жалких 80 литров на две с половиной тысячи детей эшелона. Каждая кружка воды бралась с боем. Пришлось ввести норму. Все частные запасы воды были конфискованы в пользу детей ясельного возраста и младших дошкольников. Когда в дороге появлялась возможность купить молоко и другие продукты, мы их приобретали и кормили ими старших.
Подъезжая к железнодорожной станции «Красный Профинтерн», мы издали увидели сотни крестьянских подвод, ожидающих нас. Всё население, одетое в праздничные платья, с цветами в руках и со слезами на глазах встречало нас перед правлением колхоза…».
Но это было только начало. Когда немцы начали бомбить Ярославскую область, детей из интерната пароходом эвакуировали в Молотовскую (Пермскую) область, в деревню Ляды. Забегая вперёд, скажем, что судьба не всех, кто оказался в областном центре, сложилась благополучно: несколько детишек (в том числе и дочка «мамы Любы») не выдержали тягот и лишений длительного переезда и скончались…
Фокинский район
Согласно документам Пермского государственного архива социально-политической истории, в Фокинский район к 15 февраля 1942 года были эвакуированы 3478 человек из 26 республик, краёв и областей Советского Союза. Больше всего эвакуированных к нам пришлось на долю Ленинграда и Ленинградской области, Смоленской области и Москвы. Среди 1152 привезённых детей оказались 750 маленьких жителей блокадного Ленинграда.
Вот что о прибытии юных ленинградцев рассказывал председатель Фокинского райисполкома И.С. Еловиков: «…Прибывали они в основном в октябре и ноябре 1941 года. Большая часть – на баржах из Ленинграда. Погода была дождливая и холодная; люди были одеты плохо, большинство – в летнюю одежду. Наготове стояли запряжённые сани и повозки, чтобы развозить детей по колхозам. На местах, в деревнях и сёлах, всё уже было все готово к встрече детей. Детей размещали в школах, детских яслях, частных домах, а часто просто разбирали по своим семьям колхозники».
Порой транспорт с детьми приходил неожиданно, привозя безмерно уставших, замёрзших, а часто и больных детей. Они размещались в детских интернатах, школах-интернатах, детском доме, тубдиспансере и восьми деревнях.
Вот как это происходило в Фокинском детском доме, организованном в сентябре 1941 года на месте лесной дачи «Рассохи» сарапульского купца Андрея Башенина – в просёлке Башенино, в 5 километрах от Завода-Михайловского. Валентина Матвеевна Хуртай, назначенная в 1941 году воспитателем этого детдома сразу после окончания Пермского педучилища, вспоминала:
«Приезд в детский дом произвёл на меня волнующее впечатление… Солнечный день, зеркальный пруд, окаймлённый древним лесом, здание с верандами и колоннами, напоминающими о прежней роскоши и уюте помещичьей усадьбы. Время было крайне тревожное, а здесь всё дышало покоем и благополучием.
В сентябре стали прибывать первые эвакуированные дети. Пришлось спешно готовить помещение, оборудовать его. В пустовавшем здании побелили стены, вымыли полы и оборудовали, как полагается. Персонал трудился, не считаясь ни со временем, ни с усталостью…
Сначала привезли 60 человек из Новогеоргиевского детдома Днепропетровской области. Вспомнить тяжело, какие это были дети: измученные, грязные, с чесоткой, педикулёзом, конъюнктивитом. Они эвакуировались, шли и ехали под бомбёжкой, некоторые получили лёгкие ранения, прошли не один эвакопункт, пока, наконец, не оказались в нашем детском доме.
Целую ночь и день мы их стригли, мыли и лечили. Утром стали будить их на завтрак, а они никак не просыпаются! Мы даже испугались. А они просто так вымотались, что проспали до обеда. А потом всё вошло в норму. Дети обрели покой и радость, нашли себе второй родной дом…».
Используя имеющиеся хозяйственные постройки, воспитатели детского дома организовали большое подсобное хозяйство. Взрослые и дети сеяли рожь, овёс, сажали картофель. Держали пасеку, разводили лошадей, коров, овец, свиней, кур. Всего за годы войны бывшая Башенинская дача приютила 220 эвакуированных детей, из которых после войны, по словам председателя Совета ветеранов войны, труда и правоохранительных органов Галины Слепнёвой, 98% уехали домой. Вообще же после прорыва блокады обратно в Ленинград вернулось меньше трети эвакуированных оттуда детей, потому что действовал довольно жестокий закон: дети, оставшиеся без родителей, в город не возвращались.
Пусть сотня лет пройдёт…
Сегодня на территории Чайковского городского округа проживают два уважаемых человека, которые в годы войны детьми были эвакуированы из Ленинграда: 85-летнняя Людмила Николаевна Плюснина и 82-летний Анатолий Иванович Уваров. Связь с ними установили и поддерживают члены поискового отряда «Звезда» Чайковской станции туризма и экологии, которые ведут работу по установлению судеб детей блокадного Ленинграда, эвакуированных в Фокинский район в годы Великой Отечественной войны. Много сил этому посвятила и бывший руководитель музея Чайковского медколледжа Алла Павловна Дегтярёва.
По прошествии многих лет эвакуированные ленинградцы продолжали писать своим спасителям письма, каждая строчка которых была буквально пронизана чувством искренней признательности. Вот отрывок всего одного из них: «… Моя семья по эвакуации два года жила в Фокинском районе. Уехав сейчас в родной Ленинград, я выражаю огромную благодарность организаторам, оказавшим нам помощь, проявившим большое внимание и доброту. Эту заботу мы не забудем никогда…».
Вот и нам не пристало забывать об этой трагической, но одновременно и позитивной странице исторической летописи, светлой в своём вечном стремлении в будущее.
Николай ГАЛАНОВ
Фото из фондов
Чайковского историко-художественного музея